Если обычная оптическая книга — это окно в другую комнату, то оптико-сказка — это дверь. Открыл, навёл фокус и бац! Ты уже на берегу моря, ждёшь золотую рыбку. Потом у моря захотела отдохнуть ещё тысяча человек, другая тысяча обзавелась недвижимостью у Лукоморья и на острове Буяне. В сказках, где заправляла нечисть, поток «реальных» эмигрантов быстро иссяк. А хуже всех пришлось друзьям Чипполино, на которых открылось плодово-ягодное сафари. Конец беспределу положили произведения братьев Гримм...

В тот вечер когда я услышал эту невероятную историю, события в «Весёлом Роджере» шли по привычному сценарию. Ватага космических разбойников веселилась и гуляла как последний раз в жизни, празднуя своё возвращение в родную гавань. Вот только у меня настроение было паршивое, поскольку трое ребят из моей абордажной команды не вернулись из рейда.

Сказывают, правил в одной стране шах, и была у него единственная дочь, прекрасная, как Луна в четырнадцатую ночь. Даже розы в саду стыдливо опускали головы в ее присутствии, не смея соперничать с дивной красотой Басимы — так назвал ее родитель за чарующую улыбку.

Редкий лес гигантских секвой, засыпанный снегом, распростёр высокие вершины до самых серых туч, затянувших небо. Меж необъятных стволов, по колено увязая в снегу, бежали трое — двое мужчин и женщина...

В далёкой-далёкой галактике, куда свет добирается тысячу лет, а на попутках через гиперпространство пилить месяц, жили семеро клонов. Все из себя такие породистые, из хорошего генетического материала деланные. Жили не тужили. На астероиде...

Вернуть детёныша шишиморы обратно псятам у Шельмы рука бы не поднялась. Но искать ее родичей желания тоже не возникло. Шишиморы не прочь полакомиться человеческим мясом. Правда, в отличие от волкодлаков, не охотятся, и больше предпочитают детей, но и взрослым не побрезгуют, коли сам придёт...

Жили были на свете Боб Бобович да Горох Распопович. Было росту в них с два вершка, да в ширину с два горшка. Жили они в ларце да не в ларце, в стручке да не в стручке — в общем, жили да не тужили на двух разных концах своего стручка да не стручка, ларца да не ларца. Вставали утром и кричали...

— А скажи мне, брат мой, сущее существует только тогда, когда оно сущее, или даже тогда, когда оно НЕсущее?
Неторопливая река разговора текла уже долго. Очень долго. Но что такое «долго» в месте, где отсутствуют понятия времени и прочие, с ним связанные?

Мне иногда кажется, что, когда я выхожу из квартиры на пустую лестничную клетку, поднимаюсь по ступеням в небольшой, но уютный проем между седьмым и восьмым этажами, и смотрю в окно, то обнаруживаю внутри себя странные идеи. Например, как повлиять на судьбы и движения прохожих. Особенно хорошо это получается в дождливые и слякотные дни, которых так много в начале ноября.

— Большой, — говорит Тина, ловко перебирает тонкими пальцами по кнопкам пульта управления и компьютер послушно увеличивает изображение заброшенного корабля. На экране мерно вращается вытянутая гантель метров сто длиной. Тип, класс, порт приписки, компьютер не может определить ничего, даже системной принадлежности...